Аннотация Дженни Мэнсон всегда хотела лучше понимать других людей и видеть, какие они есть на самом деле. Но в обычной жизни многие привыкли скрывать свою внутреннюю сущность под маской: за выражением лица или манерой поведения. Поэтому в голову ей пришла идея создания письменного вопросника на тему: "Что для вас значит: быть собой?" Огромное количество людей с большой охотой откликнулось на ее просьбу рассказать о себе правду. Автор надеется, что после прочтения книги читатели научатся лучше понимать мотивы поступков других людей. Смогут по-новому взглянуть на мир: станут относиться с пониманием к уязвимости и незащищенности, которая скрывается за высоким фасадом, возведенным большинством людей. О чем книга Книга Дженни С. Мэнсон представляет собой очень многогранный ответ на вопрос "Что это значит - быть собой?" От участников эксперимента, предпринятого автором, в первую очередь, потребовалась высшая степень откровенности и смелости, ведь заглянуть в настоящего себя значит трезво оценить свое прошлое, каким бы они ни было, осознать свои страхи, возможно, еще раз пережить и осмыслить тяжелые события своей жизни. В книге выделено 4 части. Первую составляют работы людей молодого поколения в возрасте от 14 до 39 лет. В них авторы, главным образом, описывают происходящее в своей жизни, пытаясь в этих описаниях обнаружить проявление своей индивидуальности. Старшие участники эксперимента (40-56 лет), которым посвящена вторая часть книги, стремились не просто описать, а осмыслить цепочку событий в своей жизни и череду собственных действий, в результате которых они к своему возрасту оказались такими, как есть. Третья часть представляет собой эссе трех женщин и двух супружеских пар, возраст которых колеблется от 57 до 85 лет. Свои работы они посвятили размышлению над прожитыми годами, попытавшись при этом, как и другие участники эксперимента, ответить на вопрос, что значит быть самим собой. В заключительной части автор приводит статьи авторитетных психологов, согласившихся прокомментировать ее эксперимент и работы участников. Они подчеркивают неоспоримую ценность подобного самоанализа, поскольку он позволяет человеку сохранять свою уникальную индивидуальность, свободу выбора и четкое следование собственным целям. В нашем мире, где так велика роль общественного мнения и чрезвычайно распространена полтика контроля - в семье, образовательных учреждениях, на рабочих предприятиях, - тема сохранения и реализации своих внутренних стремлений становится чрезвычайно актуальной. Автор выражает надежду, что ее книга поможет читателю отправиться на поиски своего собственного ответа на вопрос: "Что это значит - быть собой?" Почему книгу стоит прочитать Вопросом, который вынесен в название этой книги, мы задаемся не каждый день. Как правило, это происходит в какой-то переломный, кризисный момент жизни. Как искать ответ и существует ли он вообще, мы чаще всего не знаем. Эта книга содержит массу примеров подобных поисков. Каждая из историй интересна и уникальна сама по себе, но все вместе они формируют удивительную картину мудрой человеческой души в разные периоды земной жизни, в некоторых фрагментах которой читатель обязательно узнает себя и увидит собственный путь к самоопределению и самопознанию. Для кого эта книга Книга рассчитана на широкий круг читателей. Она будет особенно интересна профессиональным психологам и психотерапевтам, а также людям, увлекающимся вопросами самопознания и находящимся в поиске своей индивидуальности. Почему решили издать Книга Дженни Мэнсон уникальна в своем роде. Вы не найдете в ней скучной многословной теорий или единственно верный ответ на центральный вопрос. Книга практически на 100% состоит из небольших эссе самых разных людей, рассказывающих о себе и о своей жизни в свободной форме. Но при этом она может претендовать на глубочайшее исследование человеческой души, способное затронуть душу и сознание каждого читателя. Информация об авторе Дженни С. Мэнсон - психолог, консультант по семейным вопросам. По окончании университета поступила на государственную службу, в середине 1980-х годов принимала активное участие в политике. В настоящее время живет в Лондоне, продолжает работать и заботится о своих внуках. Ключевые понятия Индивидуальность, ощущения, состояния, опыт, самосознание, детство, взросление, старость, жизнь, смерть, страх, одиночество, любовь, общительность, самооценка, удовлетворенность, недовольство, чувства, мысли. Отзывы о книге Даже если благодаря какому-то невероятному чуду летучие мыши могли бы сообщить нам, что означает быть одной из них, нам, скорее всего, не удалось бы отличить одно сообщение от другого. И причина этого очень проста: осознание себя летучей мышью является настолько элементарным и однозначным, что оно оставляет мало пространства для индивидуальности. Другими словами, прослушав одну летучую мышь, вам покажется, что вы прослушали их всех. А вот сборник Дженни Мэнсон не таков. Хотя сообщения о том, что значит быть человеком, являются узнаваемыми, и любое из них было бы в большей или меньшей степени понятно и доступно человеку, жившему пятьсот лет тому назад, неоспоримым остается тот факт, что эти личные откровения существенно отличаются друг от друга и способны заинтересовать каждого из нас. Доктор Джонатан Миллер Я полагаю, что удовольствие, полученное при чтении всех этих описаний, заключается в осознании того, что другие люди очень похожи на нас, но в то же время имеют отличия. И хотя Ялом писал о реальной безысходности человеческой смертности, он также понимал силу близких связей. Он цитирует одного из своих клиентов, который сказал: "Даже если вы плывете в лодке в одиночку, то всегда приятно видеть огни других лодок, находящихся поблизости". Для меня соавторы этой книги являются именно такими огнями. Лиз Мак-Рей Шоу, психолог Цитата из книги Примерно восемь лет назад я предпринял серьезную попытку саморазрушения, прежде чем снова вернуть себя к норме. Затем я пережил развод, обзавелся собственным жильем, совершил несколько зрелых поступков, например, провел телефон в новый дом и нанял машину для перевозки вещей. Я хорошо выполняю свои обязанности как отец и, кажется, все еще способен быть любимым и любящим. И если я не всем прихожусь по вкусу (с какой стати я должен это делать?), то я такой, какой есть, во всех вариантах: остроумный, ироничный, педантичный и еще около тысячи других внутренне противоречивых характеристик (я звучу как песня Шарля Азнавура). И, слава Богу, совершенно не усердный в отношении работы. Без сомнения, я пришел в себя после разрушительного и самоубийственного кризиса среднего возраста, сохранив свой мир, разве что в несколько измененном виде. Я усвоил несколько важных уроков, хотя иногда забываю использовать их. Я знаю, что двумя важными условиями, необходимыми для получения удовлетворения от жизни, являются комфортное состояние в собственной шкуре и умение жить в настоящем моменте. Вот и все. Это звучит обыденно, без фанфар, но попробуйте применить оба условия в течение пяти минут без перерыва. Как обидно, что оба эти ощущения так мимолетны и едва ли могут возникнуть в те ответственные моменты, когда вы их ждете. В такие выдающиеся мгновения я, как правило, мысленно отхожу в сторону, чтобы понаблюдать. Существует только одна ситуация, которая позволяет мне уверенно рассчитывать на то, что я прочувствую оба эти ощущения, и она не является чем-то экстраординарным. Субботним утром я сижу за кухонным столом, широко распахнув заднюю дверь в солнечный сад, пью маленькими глотками кофе из большой кружки, дымлю дешевой итальянской сигарой и натравливаю свои умственные способности на призовой кроссворд. В полном одиночестве. Что ж, каждому из нас нужны свои ритуалы. Что касается собственной шкуры, в которой я стараюсь чувствовать себя комфортно, то она сильно растянулась (растянулась? Скорее, стала неплотно прилегать) и умудряется быть одновременно прыщеватой и морщинистой - принадлежащей и подростку, и человеку средних лет. Замечательно! Так или иначе, как я могу чувствовать себя в ней комфортно, если я каждое утро иду на работу и представляю себя чужаком в городе, который только что распахнул двустворчатую дверь салуна в моем собственном воображаемом вестерне? Я не смотрю по сторонам, а осматриваю место действия. Я не хожу по офису, а целенаправленно вышагиваю, бдительно следя за происходящим. Ничего не происходит. Почему что-то должно происходить? Ничего не случилось. На рабочих собраниях я чувствую себя расслабленным и общительным, потому что я такой и есть, и на протяжении всего заседания я старательно работаю над тем, чтобы быть таким расслабленным и общительным человеком. Очень утомительно, когда ты не можешь быть нервным и скованным. Если подумать, это происходит не только на собраниях, но и всегда, когда я нахожусь в обществе людей, а иногда и наедине с самим собой. Я вовсе не прикидываюсь, однако попытка вести себя как человек, которым я и так уже являюсь, кажется мне постоянным и довольно безуспешным занятием. Возможно, поэтому я восхищаюсь актерами, которые подвергаются критике за то, что все время играют одни и те же роли и всегда остаются "самими собой"? Быть может, легче нацепить накладной нос и начать говорить с иностранным акцентом, чем быть "самим собой"? Конечно, это легче. Другой проблемой, практически одной из вариаций первой темы, является осознание того, на какой ступеньке лестницы успеха я нахожусь, между мужчинами, которые завтракают банкой консервов, и теми, кого я отношу к высшей лиге - начиная с Уильяма Тернера и заканчивая Бобом Гелдофом. Когда-то давно я видел плакат Чарли Брауна, на котором было написано нечто подобное: "Неиспользованный потенциал является тяжелой ношей". На плакате был изображен Снуппи, дремлющий на крыше своей конуры. Я уже немного староват для того, чтобы лежать на крыше своей конуры и размышлять о собственном потенциале. К настоящему времени он должен быть немного более очевидным, не так ли? Подготовка решает все, но к чему я готовлюсь, и не пора ли мне быть уже готовым? Не пытается ли грандиозный роман вырваться на свободу? Тогда напишите его. Даже плохой роман может послужить началом. Я все еще жду, что мне придет в голову что-нибудь такое, о чем я мог бы рассказать. Я привык фантазировать о том, какая аннотация могла бы появиться на суперобложке моей первой (тепло принятой) книги. Возможно, она будет начинаться так: "Сейчас в это трудно поверить, но Саймон когда-то был государственным служащим...", так же, как вы могли бы отметить, что Анри Руссо в свое время был таможенником. Я уже даже представляю надпись на своем надгробном камне: Саймон Х. 1957-2076. Очередной государственный служащий. На нем сидит ворон и издает резкие каркающие звуки. Лучше быть кремированным. Нравлюсь ли я себе? Понимаю ли я вопрос? Достаточно ли сказать, что я не хотел бы рисковать и быть кем-то другим? Я всегда ощущаю некий оттенок злорадства, когда узнаю, что кто-то, добившийся успеха изумительными, на мой взгляд, способами, оказывается измученным душой или несет какие-то крупные потери. Я удаляю этого человека из длинного, длинного списка людей, у которых дела идут лучше, чем у меня. Я не так уж сильно завидую им. Я не желаю им зла, я просто начинаю немного лучше относиться к себе: теперь я не в самом конце списка, как был. По крайней мере, я знаю, на что я способен, даже если это не так много, как хотелось бы. Я славный парень. Я снижаю скорость, чтобы пропустить автомобили и дать им возможность перестроиться; я показываю детям веселые рожицы в метро (но только когда представляется удобный случай); я беседую с людьми в магазинах; я испытываю чувство вины за то, что не купил журнал "The Big Issue" и даже один или два раза возвращался, чтобы сделать покупку у продавца, с которым старался не встретиться взглядом. Я часто могу целоваться в присутствии кого-то еще. Мне действительно хочется быть скорее приятным и милым, чем неприятным и злобным. Я сделал бы все, что от меня зависит, чтобы помочь кому-то, но люди нечасто просят меня об этом. Неужели они не видят, как я виляю хвостом? Я могу быть общительным, но чувствую, что интересен окружающим весьма недолго. Если я встречаюсь с другом, то мне нравится иметь возможность сходить с ним в кино, чтобы мы могли мило побеседовать, обсудить важные события в нашей жизни, а потом я бы посмотрел на часы и сказал, что мы можем опоздать на рекламу перед фильмом. Необходимо много времени, чтобы признать, что кого-то интересую я сам, а не то, как хорошо я могу развлечь собеседника или как долго способен зачарованно его слушать. Я довольно давно не практиковался, поэтому мысль о том, чтобы провести ужин с кем-то, кроме своей девушки, и весь вечер о чем-то говорить, нагоняет на меня страх. Будем ли мы сидеть и молча есть, пока не подадут основное блюдо, обсуждая только пищу и других посетителей ресторана? Я допускаю, что люди могут проявлять интерес ко мне только в том случае, если это мои родители или моя девушка (и большинство предыдущих подруг). Как бы это сказать? Я готов к тому, что могу понравиться кому-то, но мне это непонятно. Я бы не поверил в это до тех пор, пока этот человек не оказался бы со мной в постели с десяток раз или не провел со мной с десяток лет. Это не означает, что я могу принять это или отказаться от этого, но решение от меня не зависит. Я думаю, что ко мне довольно хорошо относится широкий круг людей, но я ни для кого не являюсь закадычным другом. Мне кажется, что люди чувствуют мое нежелание идти на риск и злоупотреблять своим или чужим гостеприимством. Я прихожу в гости, уже планируя уйти - разумеется, не сразу, но довольно скоро. Недавно я прочитал книгу о том, как ведут себя англичане. В ней была глава о мужской дружбе (даже это словосочетание заставляет меня содрогнуться). Автор перечислял основные увлечения мужчин, и я мысленно ставил крест напротив каждого из них: пабы, спорт, машины, женщины и так далее. Я больше не пью пива; большинство видов спорта вызывает у меня скуку; я не готов говорить о женщинах в этом плане, неважно, насколько неприличными могут быть мои собственные мысли об этом; и я никогда не мог позволить себе машину, предназначенную для чего-то еще, помимо того, что она выезжала из пункта А и, хотелось бы надеяться, прибывала в пункт Б. Но меня поражает то, что против этих увлечений меня настраивает именно тот факт, что они служат инструментами мужской дружбы. На самом деле я ничего не имею против пива, за исключением того, что я больше не могу его пить, а пьяные люди - это довольно скучные люди, особенно, когда они собираются группой, сжимая в руках пивные кружки. Я знаю, что был нудным, когда выпивал, приходя через полчаса в чересчур "распрекрасное" состояние, которое невозможно описать словами. Я могу быть выше почти любой причины, по которой два-три мужчины собираются вместе. Единственная компания, к которой я готов присоединиться (не то чтобы я отказывался от множества приглашений) - это аутсайдеры, неорганизованная группа, которая слоняется по офису или стоит у костра, в тени от огня. Мы являемся группой, в которой нет постоянных членов, поскольку, если бы они были, то это было бы уже организованное движение. Тем не менее, между нами есть какая-то связь. Мне не хватает преданности и самоотдачи. Большинство моих отношений сохранилось только благодаря тому, что другой человек проявляет настойчивость в желании лучше меня узнать. Например, женщина, с которой я работал некоторое время назад. Она постоянно напоминает мне о договоренности сходить вместе на обед или выпить чашку кофе. Кофе является для меня своего рода удобным поводом; заканчивается это через довольно короткое время и длится не дольше, чем моя вера в собственную способность быть интересным. Я рад, что она проявляет настойчивость, и с удовольствием встречаюсь с ней. Мы ведем разговоры, и я с радостью думаю о том, что она является моим другом. Я даже забываю о том, что при этом формально я социализируюсь. Дело в том, что если бы это зависело только от меня, мы, возможно, потеряли бы друг друга из виду. Я очень сожалел бы об этом, тем не менее, у меня была бы очень слабая надежда на возможность восстановления отношений. Это происходит не потому, что я не люблю людей, я все-таки осознаю, что они мне нужны. Я просто не прилагаю усилий, не проявляю инициативу. Однако в конце выходных, которые начинались с приятной перспективы побыть наедине с самим собой, я с удивлением спрашиваю себя, где же все остальные, и почему они не включили меня в свои планы. Я не вхожу в состав какой-либо компании, если вы еще этого не поняли. Почти все мои друзья имеют свои компании, группы друзей-приятелей, которые постоянно то возникают в жизни друг друга, то исчезают из нее. Я встречаюсь с друзьями индивидуально по предварительной договоренности. Меня никогда не приглашают в компанию. Хотел бы я присоединиться? Скорее всего, нет. Я хотел бы (или нет?) иметь несколько друзей, которые заходили бы ко мне без приглашения, появлялись нежданно-негаданно и рассчитывали бы на то, что я брошу все и пойду с ними развлекаться. Однако я все испортил: я возмущался, когда люди вторгались в мою частную жизнь, я слишком часто предпочитал оставаться дома, находя различные отговорки. К числу моих друзей относятся (или относились) грек, еврей, гей, индиец, все, кто угодно, кроме белых представителей среднего класса, к которым принадлежу я сам. В моем офисе работает целая команда белых мужчин среднего возраста и среднего достатка, с которыми можно было бы дружить, но мне они не нравятся. К некоторым из них по отдельности я отношусь хорошо; они как будто ничем не отличаются от меня, но я не хочу работать в коллективе приятелей. Проблема в том, что я выгляжу так же, как они. Я только надеюсь на то, что хотя бы говорю иначе. Я не хожу с ними выпить несколько кружек пива или поболтать о том, как "мы" сыграли вчера (мы? Мы?? Мы??? Какое место мы заняли?). Получается, что мы несколько зациклены на темах, свойственных групповым разговорам. Люди, с которыми я общаюсь более или менее успешно, тоже являются аутсайдерами. Иногда они чем-то похожи на меня, в том смысле, что они не похожи на "приятелей", но и этого уже достаточно. Таким образом, я чувствую себя аутсайдером, но у меня нет особых отличий, которые выделяли бы меня из общей массы. Может, мне следовало стать геем. Мне нравятся геи. Я мог бы стать геем, оставив необходимость нравиться мужчинам, что могло бы сделать это обстоятельство весьма затруднительным. Иногда люди говорили, что я манерен и женоподобен. Я не думаю, что это действительно так (разве несколько необычных жестов имеют значение?), но я полагаю, что если бы я был геем, я был бы женоподобным и нарочито эмоциональным, я бы каждую неделю перекрашивал волосы в новый цвет, лишь бы не быть брутальным и усатым мужчиной. Это стало бы поводом подчеркнуть отклонение от нормы. На прошлой неделе я был на вечеринке (я могу сказать такое нечасто), на которую гостям предлагалось прийти в футбольной форме. Я пришел в костюме жены известного футболиста. У меня был белокурый парик с резинками на нейлоновых косах и потрясающая женская грудь с пластиковыми сосками. Я прекрасно провел время. Это оказалось намного веселее, чем просто быть самим собой. Впрочем, я, несомненно, был в ударе. В определенный момент я выбыл из представителей среднего класса, хотя ежедневно присутствую среди них в качестве внушающего доверие гостя. Так или иначе, я был вынужденным участником, но в связи с разводом я сошел со сцены. Я ничего не вложил и ничего не получил. Брак был хорошим прикрытием и на какое-то время включил меня в неоспоримый членский состав. После развода я утратил право на владение загородным домом и легковым автомобилем, а также перестал посещать гольф-клубы, и мне было наплевать, какая школа в районе является самой лучшей. Как бы то ни было, я никогда не платил членские взносы в этом обществе, невзирая на учебу в Оксфорде и соответствующую работу. Все это было лишь тем, чем я занимался, а не тем, кем я был на самом деле. Странно не принадлежать к среднему классу сейчас, когда к нему принадлежат почти все. На самом деле в том месте, где я живу после развода, живет много людей, которых я назвал бы рабочим классом. Некоторые из них живут в домах, принадлежавших когда-то их родителям (я не имею в виду бабушкину квартиру), и работают здесь же неподалеку. Часть из них любит складировать у себя в палисаднике сломанные холодильники и вышедшие из строя микроволновые печи - средний класс неодобрительно бы поглядывал за ними в окно. К их числу я также не отношусь, но чувствую себя среди них более непринужденно. Раньше мне приходилось терпеть разговоры о ландшафтном дизайне, а теперь я стригу газон и красуюсь перед соседями. Вы должны приложить усилия, чтобы стать средним классом (если только вы не родились в семье, принадлежащей к верхним слоям общества, где это право дается при рождении). Вы должны верить в средний класс, как в образ жизни. Это не происходит с вами просто так.
» Каталог
» Книги » Нехудожественная литература » Общественные и гуманитарные науки » Психология » Практическая психология. Саморазвитие » Общие работы по практической психологии