"История литературы Италии" давно значится в планах литературоведческих институтов Академии наук. Первый к ней подступ датируется еще 40-ми годами XX века, когда задумывалась и осуществлялась целая серия академических историй зарубежных литератур. Работа, к которой были привлечены крупнейшие ученые, велась в Пушкинском доме и, хотя продвинулась довольно далеко (был полностью написан первый том и отдельные главы для других томов), начавшаяся война и блокада не позволили ее продолжить. Памятником этой первой попытки остался план-конспект, некоторые разработки вошли в вузовский учебник, который у многих поколений студентов пользовался доброй славой и которому до сих пор не нашлось замены. Второй подступ датируется началом шестидесятых годов: тогда работа остановилась на стадии подробного проспекта, и в итоге русский читатель так до сих пор и не располагает систематическим изложением фактов итальянской литературной истории (если не считать переводных и устаревших историй Гаспари, Де Санктиса и Оветта). Настоящая попытка, таким образом, третья и совершается она в условиях не таких катастрофических, как первая, но и не слишком благоприятных. В последнее время сам жанр "истории литературы" подвергается весьма сильной критике: на Западе, особенно в англосаксонском регионе, это привело к фактическому его отмиранию. Даже в Италии, где традиции данного жанра всегда были настолько прочны, что даже Бенедетто Кроче, принципиальный его противник, не смог их существенно поколебать, восьмидесятые годы породили на свет такой во всех отношениях причудливый феномен, как труд по итальянской литературе издательства Эйнауди, где историческая форма окончательно превратилась в форму, т.е. во внешний порядок расположения материала, а порядком структурно-организующим стало расположение по темам и проблемам (например, литератор и общественные институты, производство и потребление текста, формы текста, интерпретации текста и т.д.). Потом, правда, обнаружилось, что историческая форма не противоречит ни новой проблематике, ни новому взгляду, что она совместима и с подходом с позиций интертекстуальности, и с общекультурными ракурсами, и с жанровой парадигматикой.